Нет, умные люди так не поступают! Они сразу женятся на ком надо, и когда наступает время эмигрировать, выезжают полным составом семьи, включая тех, без кого можно обойтись. Но поскольку я не столь дальновиден, пришлось лететь за океан без детей от первого экспериментального брака, а сейчас – спустя почти семь лет – снова к ним в две дружественные Соединенным Штатам державы: сын в Латвии, дочь в Литве.

… Пока наш импортный драндулет каким-то чудом не только едет из Вильнюса в Каунас, но и еще на скорости 110-120 км., мысленно забежим вперед и заглянем в Прагу.

Мы со швейцарцем «спелись» и после экскурсии отправились пообщаться в кафе. Наша встреча из серии нарочно не придумаешь. Гюнтер следовал из французских Альп, через свою родину, Чехию и Польшу в Литву и Латвию. Мой маршрут с точностью до наоборот: Рига – Париж через те же страны. Разница в транспортных средствах. Гюнтер передвигался по Европе на велосипеде, я – на автобусах и поездах.

Мы обменялись информацией о возможных сюрпризах по обе стороны маршрута и сошлись во мнении. Да, по блиц-визитам много не узнаешь об очередной стране, но это не главное. Все, что хочешь, сейчас найдешь в Интернете, но ни один компьютер не способен дать живых эмоций, впечатлений, ощущений.

Каунас. В единственном в мире музее чертей выставка политической карикатуры… Три старые девы – Литва, Латвия, Эстония – с букетиками и в подобострастных позах, перед ними нагловатый вояка в форме НАТО с презервативом наготове… Безрукая и еле прикрытая Венера – подпись: Литва, результат приватизации… Председатель парламента профессор музыки Витаутас Ландсбергис играет на рояле «Литва», люди – клавиши орут благим матом.

ХХХ

ХХХ

Лайсвес аллея – каунасский Бродвей. Сюда приходят себя показать, людей посмотреть, назначают деловые и любовные свидания, отдыхают, делают покупки. После американского толстомясья с тоской думаешь: где мои 17 лет? Стройные, с ногами от шеи, рослые, эффектные литовки одна краше другой.

Панельная пятиэтажка дочери в спальном районе Каунаса. Дома и подъезды выглядят обшарпанно и убого, а может я просто забыл как они смотрятся. По официальному статусу дочь мать - одиночка. Ее бойфрэнд мотается по делам своего бизнеса по Европе и появляется раз в несколько месяцев. Помощи от него никакой: ни моральной, ни материальной. Все тяготы содержания ребенка на плечах дочери.

При официальном прожиточном минимуме в 130 долларов на человека, в парикмахерской дочь получает 250-300 с чаевыми. Яслей практически нет, приходится нанимать няню, которая обходится в 100 долларов. В такую же сумму коммунальные услуги и телефон. Кстати, в Литве и Латвии внутригородские разговоры платные.

Коляску внучки нельзя оставить внизу – мигом умыкнут, цена ей 200 долларов, приходится таскать каждый день на пятый этаж, естественно, без лифта.

ХХХ

В универсамах полное изобилие как местных, так и импортных продуктов, но скромный визит в «гастроном» обходится в 30-40 долларов. В день приезда меня угостили какой-то гадостью – местной водкой. На семейный банкет я решил купить шампанского и «Смирновку». Если литовская водка стоила 4 доллара, «Смирновская» –22, почти в три раза дороже, чем в США.

Моя внучка (тьфу-тьфу!) золотой ребенок: спокойная, не капризная, не плакса, сама себя развлекает, сама засыпает. Но золотая не только в переносном смысле. Цены на детские вещи непостижимы уму – 200-долларовая коляска внучки еще скромная по цене; костюмчики и платьица на годовалого ребенка по 50-70 долларов, кроватки – 300-500! В среднем цены на детские товары в два – три раза выше американских и, главное, дешевле нигде не найдешь. Раньше Прибалтика славилась детской одеждой, сейчас ничего своего нет, все привозное.

ХХХ

Железнодорожный и автобусный вокзалы и рынок между ними рукой подать от Лайсвес аллеи, но это совершенно другой мир – множество бомжей, нищих, пьяниц, опустившихся и обездоленных.

Мусорные контейнеры в городе «приватизированы»; в 6-7 утра время генеральной проверки их содержимого; с вторгшимся чужаком разбираются сурово и безжалостно.

Мы с дочерью обедаем в кафе. За соседним столом засаленный и грязный бомж смотрит на нас в упор, ни на секунду не отводя глаз. Психологически безошибочный прием – еда застревает в горле, я не выдерживаю и даю мужчине 10 литов с условием повернуться на 180 градусов. Бомж тут же покупает пару бокалов пива, еду он слижет с чужих тарелок.

ХХХ

Я помню Альгиса В. спокойным уверенным мужчиной – он один из ведущих хирургов Литвы. Сейчас его подменили – нервный, дерганный, с заметной дрожью в руках. Ему надо содержать безработную жену, сына –подростка и собаку, и чтобы свести концы с концами, Альгис днюет и ночует на трех работах. У хирурга высочайшей квалификации 15-летняя «Ауди», дышащая на ладан. После денационализации у него появились два земельных участка в разных концах Литвы, но нет ни одного лишнего лита, чтобы их освоить.

Все относительно. У Альгиса три работы, у Люды – бэбиситора моей внучки – ни одной. Завод, где она работала с мужем, закрылся. Недавно остался без работы 25-летний сын. Трое неработающих живут на «доходы» от моей внучки. Как это возможно, не имею понятия.

ХХХ

Шяуляй – особое для меня место, здесь жила и похоронена моя мать. Я любил этот уютный, утопающий в зелени город.

Литва была одной из самых зажиточных республик в СССР. Представить бедного литовца в те времена, что и бедного грузина; подпольная рыночная экономика в республике процветала задолго до перестройки и обретения независимости. Дома – усадьбы в Литве я видел задолго до вилл американских миллионеров.

Сейчас жизнь в городе замерла, вечерний Шяуляй тих и пустынен. С моими старыми знакомыми – шяуляйцами ищем, где посидеть за ужином. Вечерних ресторанов в 150-тысячном городе почти нет. С независимостью они росли как грибы, но вскоре обанкротились. Город не портовый, не туристический, люди практически одни и те же, и без денег. Индустриальные гиганты, кормившие население, закрылись и каждый четвертый житель Шяуляя сейчас без работы.

Таксист, везший меня до кладбища, грустно пошутил: проблема занятости в городе решается просто – сегодня я вожу коллегу по извозу, завтра – он меня.

ХХХ

Раньше между Ригой и Литвой самым удобным видом транспорта был поезд. Сейчас самый неудобный – таможенный досмотр на границе отнимает почти два часа. Поэтому лучше ехать автобусом. Намного быстрее, да и дешево. Билет от Каунаса до Риги стоит всего семь долларов.

На подходе к границе засуетились три молодые цыганки – они живо распихали кофты из огромных сумок по пластиковым пакетам и раздали чуть ли не половине пассажиров автобуса. За товарные количества надо платить солидный таможенный сбор, а это не в интересах цыганок.

На границе с обеих сторон целый комплекс сооружений, все выглядит солидно, но контроль формальный и через 30 минут я въезжаю в Латвию. Цыганки собирают кофты и и снова пакуют по сумкам.

С моста через Даугаву возникает панорама вечерней Старой Риги.

Делопроизводство должно вестись на латышском, даже если фирма стопроцентно русская. Если в коллективе есть хотя бы один латыш, он вправе требовать ведения собрания ( встречи, заседания) на государственном языке; если официальное лицо на заданный по-латышски вопрос ответит на каком –либо другом языке, по жалобе потерпевшего виновника могут оштрафовать до 150 латов ( 1 доллар = 0.6 лата). Закон суров, но это закон.

А жизнь есть жизнь. Основной массе жителей Риги наплевать на языковые проблемы, когда на повестке более важные – как выжить. И в этом все равны: латыши, русские, евреи.

ХХХ

Кстати, о последних. Сколько бы евреев не уезжало из Риги, всегда остается столько, чтобы еврейское присутствие было заметным. Есть они среди латвийских политиков, законодателей, общественных деятелей, бизнесменов. Один штрих: из ста самых богатых людей Латвии каждый четвертый еврей.

Мой сын работает в фирме у хозяина – еврея и восхищается его умом и деловой хваткой. Как и босс, такой же воркоголик и все, что вне работы, для него второстепенно и неинтересно.

ХХХ

Везде и всюду службы безопасности. Не исключение подъезд, где фирма сына. На шести этажах подъезда полно еще других контор.

КГБ, что ли? Хуже, отвечает охранник, на четвертом этаже отделение Сохнута… Когда-нибудь их взорвут.

ХХХ

Центр Риги удивительно похорошел. Реставрационные работы на каждом шагу и Старая Рига похожа на огромную строительную площадку. Нет привычных для советских строек развороченных котлованов и хлама. Все аккуратно, по западным строительным стандартам.

Многие дома сдаются иностранным фирмам на условиях долгосрочной аренды с обязательной реставрацией и жесткими рамками эксплуатации исторических зданий. Если такие темпы обновления Риги сохранятся, через 10-15 лет город станет неузнаваем.

Возле бывшего музея латышских стрелков почти готово здание Братства Черноголовых – оно настолько великолепно, что наверное станет главной примечательностью латвийской столицы.

ХХХ

В бывшем Советском Союзе Латвия славилась хорошим сервисом и, в частности, общепитом. Но то, что тогда считалось эталоном, сегодня выглядело бы пародией. В сфере услуг и общественного питания произошли фантастические перемены. О сегодняшнем общепите Риги надо слагать оды и поэмы. Колоссальное разнообразие кафе, бистро, ресторанов, пабов. Даже в самой скромной пельменной или блинной великолепный выбор, отличные интерьеры, идеальная чистота и безупречный сервис.

Цены весьма приемлемые, даже по латвийским понятиям, поэтому ни одна «точка» не пустует. Отличный обед из нескольких блюд может стоить в пределах 3-5 долларов; ужин в очень приличном ресторане нам с сыном обошелся около 20 долларов на двоих, включая чаевые.

ХХХ

Течение жизни в Каунасе спокойное и ленивое, в Шяуляе болото с ряской, Рига стремительна и динамична.

Дороги отвратительны, особенно на окраинах. Подъездные пути в спальных районах словно после ковровой бомбежки – самые настоящие воронки на каждом шагу. Как можно по таким дорогам ездить, уму непостижимо.

Впрочем, чудес и, кроме дорог, достаточно. Заводы стоят, работы нет, бензин вдвое дороже американского, а пол- Риги ездит на «Пежо» и «Ауди» и общается друг с другом по недешевым «мобильникам».

ХХХ

Классическая формула - есть ложь, большая ложь и статистика – все еще в силе. Государственные данные о доходах населения не соответствуют действительности, равно в Литве и Латвии. Те, кто ближе к живым деньгам, действуют по принципу: рупь пишем, два в уме. У одной моей знакомой официальная зарплата 100 долларов, фактическая – 1500- 2000. Чистыми.

Конечно, далеко не у всех такая благодать. Значительная часть населения живет трудно и бедно, в особенности пенсионеры и инвалиды. Столько бездомных, нищих, опустившихся на социальное дно, я еще в своей жизни не видел. Люди среди бела дня роются в мусорниках, попрошайки на каждом углу. Через пару дней перестаешь реагировать, никаких денег на всех нищих не хватит.

Московский форштадт и в советские времена слыл шалманным районом Риги, сейчас это самый настоящий Бронкс: пустые глазницы зданий, вокруг развал, разруха, запустение и грязь. Ни одного нормального человеческого лица – сплошная синева, пьянь и рвань.

Не столь контрастна, но столь же невесела картина Задвинья. Неожиданно возникнет вилла – поместье с иголочки, за двухметровым забором , а рядом ветшающие улочки некогда идиллической Пардаугавы с неремонтируемым жилым фондом чуть ли не с ульманисовских времен.

Еще хуже положение в провинции. В районах Латгалии безработица достигает тридцати процентов. Родители коллеги моего сына - пенсионеры и живут в Лиепае. Таня часто бывает в этом городе и при упоминания о нем безнадежно машет рукой. С уходом в Россию военно – морской базы экономика Лиепаи рухнула и сегодня это город – призрак, без настоящего и каких – либо перспектив на будущее.

Загнанные в тупик люди в отчаянии расстаются с жизнью, в том числе много молодежи. Маленькая Литва лидирует в большой Европе по числу самоубийств на душу населения, недалеко от нее и Латвия.

ХХХ

Самый верный показатель культуры нации не музеи и театры, а … состояние общественных туалетов. В Литве и Латвии они всюду платные. Ну и пусть, цены не ах какие, зато чистота и порядок. Оно так и не так.

В Риге то же самое с разновидностью выдачи нарезанной бумаги из окошечка строго по норме из рук в руки. В остальном как в старые добрые времена: допотопные смывные устройства, вода на полу вперемешку с мочой и хлоркой и желание как можно быстрей выскочить из бункера.

ХХХ

Независимо от социального положения все жалуются на жизнь, даже те, у кого она вполне благополучная. Стенать вроде хорошего тона. Но когда речь заходит о России и Белоруссии, собеседники с чувством превосходства ахают : «Там, ва -ще, завал!.. Хочешь побывать в Советском Союзе, езжай в Белоруссию. С двадцатью долларами будешь миллионером, только купить нечего». Белоруссия пример для молодого поколения прибалтов как не надо жить; люди среднего возраста тоже не рвутся в прошлое; сложнее с пожилыми.

ХХХ

Лет 10 назад подобное могло только присниться. Сегодня это будничная реальность: лети, езжай, шагай, плыви в любую точку Европы и еще пол-мира. Нужен лишь паспорт, энная сумма денег и никаких выездных комиссий.

Десятки турагентств наперебой заманивают бесплатными, по американским стандартам, предложениями: три дня Прага – 110 долл., Швеция – 180, недельная поездка в Париж с остановками в Берлине и Амстердаме – 230…

Из Риги или Каунаса сегодня поехать в Лондон или Мадрид столь же легко, как раньше в Тамбов или Курск. Даже проще, нет проблем с билетами. Не хочешь организованных поездок, иди на автовокзал, покупай билет и езжай, куда глаза глядят. Никто тебя не спросит, что ты забыл в Хельсинки или Риме.

… Гражданам Латвии и Литвы хорошо, они постоянно живут в Европе, а когда мне еще доведется снова добраться до нее, один Бог знает. В моих не очень твердых отпускных планах был пункт – турне по Франции. Ради авантюрных идей жертвую Ривьерой, Монако, областями Шампань и Коньяк, оставляю один Париж.

До него решаю добираться на перекладных , с помощью всемогущего американского паспорта и не менее могучего русского «авось». Вперед, в Европу!

Дорога без приключений, если не считать «депортированной» из автобуса женщины, не имевшей транзитной визы через Польшу. Ужинаем в Варшаве, ночью – Краков, утром – автовокзал Праги.

Моя головная боль и наказание – огромный баул на колесиках. Когда собираешься в месячный отпуск, много чего надо. Оказывается, вполне можно обойтись легкой курткой, несколькими трусами, парой штанов и десятком маек на все погоды и случаи жизни. Слава Богу, хватило благоразумия не взять костюмы, туфли и плащ. Вместо них рижская теща сунула полупудовый пакет с кремами и конфетами для своей американской дочери.

ХХХ

Это «внеплановая» потеря, рутинные неизбежны при пересечении каждой границы. Первый раз теряешь при обмене на разнице курсов и комиссионных; второй – когда меняешь остатки неизрасходованной валюты страны убытия в стране прибытия.

В центре полно цыган. Памятуя, цыганский менталитет – величина постоянная независимо от географических координат - бесцеремонно отражаю попытки ромэлэ выйти на контакт.

ХХХ

Теперь мне понятны восторги Рика – Прага восхитительна, особенно с Вышгорода или Карлова моста.

В Праге нет проблем ни с русским, ни с английским. Тебя поймут и объяснят, не на том, так на этом.

Во всей Европе широко развита сеть посреднических бюро – за небольшие комиссионные найдут, все что тебе по карману и душе. Основная клиентура со скромными запросами и потому популярны недорогие частные квартиры и пансионы. Мой оказался в 10 минутах трамвайной езды от центра, в романтичном районе под черепичными крышами, без телевизора и телефона, но со всеми удобствами, завтраками и по божеской цене.

Первый день я посвятил Праге, руководствуясь лишь планом города и путеводителем; на второй взял экскурсию, о которой упомянул в начале повествования.

Поскольку наша группа состояла из двух человек, экскурсовод позволила себе расслабиться и поговорить о теневых сторонах чешской столицы. По ее мнению, Злата Прага – город мошенников и жуликов всех мастей. Мне почему-то вспомнилась прекрасная незнакомка с автовокзала.

После обязательного туристического набора на десерт я себе оставил ресторан «У чаши», любимое место отдыха бравого солдата Швейка. В фойе меня встретил портрет Франца – Иосифа, засиженный мухами, и военный оркестр в составе аккордеониста и духовика – геликона.

Стены залов испещрены портретами Швейка и героев романа. Разрешается рисовать всем желающим при наличии хотя бы небольшого художественного дарования. Для автографов такового не требуется. На прощание Павел предложил мне увековечить себя. Соблазн был, но я во-время остановился – лучше коммуниста Гашека все равно не напишу.

Вид у меня был достаточно разнесчастный, и пожилая попутчица по автобусу на ломаном английском приказала следовать за ней. У нас обоих не было местных денег и несколько остановок до метро проехали на трамвае «зайцами».

В кассе сабвея дама поменяла деньги, купила билеты и сурово спросила, куда мне надо. Нужен был вокзал с камерой хранения, но оказалось, в Вене их много. Сказал, на любой, дальше разберусь.

ХХХ

Баул в камере, я временно свободен. В чистоплюйной австрийской столице никак не ожидалось увидеть темный, занюханный и замусоренный автовокзал, что-то вроде курского или житомирского, не обиду будь им сказано.

На выходе многоэтажная коробка «Хилтона». Была не была, в «хилтонах» мы еще не жили! Мест нет; хочу разменять баксы на шиллинги – мне, как нежильцу, отказывают. Наверное, мои доллары хуже качеством.

Иду, куда кривая выведет – отели на каждом шагу, но по кусачим ценам – так я могу и не доехать до Парижа. Натыкаюсь на представительство «Аэрофлота» – ура, свои люди, что-нибудь подскажут! Похоже, в представительстве авиакомпании я не первый ходок по жилищному вопросу, и меня тут же соединяют по телефону с владелицей русского пансиона Таней.

Пансион экс-москвички Тани, по выражению хозяйки, «центрей не бывает», устроил меня по всем параметрам. Из открытого окна номера вид на собор со шпилем; внизу по брусчатке цокают подковами битюги, запряженные в туристические экипажи. Я в городе Моцарта и Штрауса!

ХХХ

Вена слывет музыкальной столицей мира, и с полным на то основанием. Здесь творили Гайдн, Глюк, Бетховен, Шуберт, Брамс, Брукнер, Малер… Всех Вена почитает и всеми гордится, но боготворит двух – Моцарта и Штрауса – сына, или как его здесь любовно зовут Шани.

Любовь любовью, но венцы не забывают из имен кумиров выжать максимум пользы. Амадеус и Шани на миллионах открыток, брелоков, блюдец, салфеток, медальонов, коробках конфет, шоколада, упаковках сыра...

Впервые за полмесяца в Европе затянуло небо и зарядил по-осеннему нудный дождь. Но нет худа без добра – с подачи хозяйки пансиона иду во дворец Хофбург. С апреля по октябрь трижды в неделю Венский симфонический оркестр «дает» здесь только Моцарта и Штрауса – сына. Кстати, из Хофбурга транслируются на весь мир знаменитые рождественские концерты.

ХХХ

В мире музыки много венценосных особ- короли органа, симфонии, оперы, вальса… Но Бог в ней один – Моцарт. Только ради него Вена «стоит мессы».

До кладбища Сент – Маркс надо ехать минут сорок автобусом, затем идти пешком, постоянно сверяя направление. Кладбище на индустриальной окраине города, но за воротами почтенная тишина, немецкая ухоженность и аккуратность.

ХХХ

В Праге Франц – Иосиф засижен мухами, в Вене – голубями. К истории в Европе почтительное и всеядное отношение, переименованием улиц и сносами памятников здесь не увлекаются.

Если в Праге есть улица неведомого горожанам И. П. Павлова (именно так, с инициалами), можно быть уверенным, в ближайшие пятьсот лет ее не переименуют. В столице Австрии Марии – Терезии и Францы – Иосифы мирно сосуществуют с Кафкой и монументом Советской армии; гимназия, в которой учился Шуберт, стоит на площади Бетховена, там же его памятник – и никто не в обиде и венцы не спешат исправлять «несправедливость», справедливо полагая – в истории всем хватит места.

ХХХ

Если тебе не суждено быть богатым, ты им не будешь. В Прибалтике и Чехии я не чувствовал себя миллионером, но был на уровне состоятельного буржуа, чтобы заходя в ресторан или кафе сначала смотреть в меню, а потом уж на цены. В Вене все вернулось на круги своя. Жизнь здесь дороже, чем в Америке, но то ли еще будет! В Швейцарии и Франции цены еще круче.

… Первое « уличное» впечатление о Вене – многовато неавстрийских лиц. Отдыхая на скамеечке у Хофбурга, разговорился с пожилым венцем. С интеллигентными недомолвками, он сетует: страну захлестнула югославская волна вкупе с курдами, турками, албанцами и выходцами из Пакистана и Индии. С последними спокойно – торгуют газетами и никого не трогают, с наплывом албанцев, боснийцев и хорватов Вена стала небезопасным городом.

ХХХ

Мой случайный знакомый не упомянул о россиянах, но их присутствие довольно заметно. В Вене около семи тысяч постоянно проживающих русских, сколько временных и нелегалов, никто не знает.

Услышать родную речь не в диковинку не только здесь, но и во всей Европе. Даже в Лихтенштейне я умудрился встретиться с работающей там русской рижанкой, а на Елисейских Полях столкнуться с моими луисвиллскими соседями. Мы просачиваемся во все уголки мира.

На вечерних нарядных и красивых улицах Вены то тут, то там выступают русские «актеры», в основном, на самодеятельном уровне. Мое внимание привлек крепыш в джинсовом костюме – певец с профессиональным голосом.

Володя оказался компанейским парнем и охотно рассказал о себе. Свердловчанин, закончил по вокалу Уральскую консерваторию, пел в оперном, последние годы за гроши. Жизнь прижала, нашел где-то казацкий хор и вместе с ним ринулся в Европу. В основном гастролируют по Австрии, в ресторанах и клубах, репертуар соответственный.

В свободные вечера артисты выходят на улицы Вены, каждый сам по себе. Для этого требуется лицензия. Получить ее нетрудно, но и легко потерять. Время «концертов» строго ограничено и не вздумай его нарушить. Володя источает оптимизм и, судя по всему, вполне доволен жизнью.

Мы договорились с ним на следующий вечер где-нибудь посидеть. Я проявил инициативу, следовательно, за мой счет. Володя бережет свой «инструмент» и просит нехолодное пиво и то согревая бокал в ладонях. После второй кружки Володю прорвало:

• Я тебе, Виктор, завидую черной завистью. Ты даже не замечаешь, что уже ведешь себя, не как русский. Как это объяснить? В тебе уверенность и чувство экономической свободы– долларом меньше, долларом больше, завтра заработаешь – мы же трясемся над каждым шиллингом. Мне надо помогать детям, отцу, себя содержать. Слава Богу, разведен, а то бы еще и жену. Я оперный певец, а стою на мостовой! Мне 44 года, и никакого просвета, разве жениться на австриячке, но они дерьмо.

На выходе из рестранчика я попросил Володю:

• Сыграй что-нибудь наше…

Володя расчехлил баян и в вечернем городе Моцарта, Гайдна и Бетховена зазвучал Блантер: «В лесу неслышен, невесом слетает желтый лист»…

Если взглянуть на карту Австрии, Вена находится на востоке страны, а нужный мне Фельдкирх на самом западе. Через этот город путь на Лихтенштейн. Ехать всего ночь.

На билете номер вагона не указан, сажусь наугад с большой цифрой «2», обозначающей класс. Что – то вроде гибрида купейного с плацкартным. Поезд трогается, проводник проверяет билеты и просит меня освободить вагон. Оказывается, я занял не свой второй класс – в этом резервированные места. Мой оказался обычным общим вагоном. Черт с ним, время около полуночи, я валюсь с ног, лишь бы куда приземлиться.

На ближайшей крупной станции – Линц – вышло много пассажиров, и я могу занять горизонтальное положение. Инсбрук и Зальцбург, родину Моцарта, проскакиваем ночью. Просыпаюсь, когда уже почти светло.

Взгляду предстает фантастическая по великолепию картина. Кажется, ничего красивей я в своей жизни не видел. Игрушечные городки и станции, изумительные по архитектуре дома с цветами на балконах, террасах и подоконниках, ухоженные участки – и все это на фоне величественных Альп. Природа и человек достигли в этих горах вершины гармонии; мелькающие за окном пейзажи кажутся ненастоящими, вроде декораций к фильму «Звуки музыки».

ХХХ

Еще в Вене меня смущало одно обстоятельство. Согласно билету и расписанию мой поезд должен прибыть в Фельдкирх в 7.17 утра, там мне предстояло пересесть на поезд в Брегенц, чтобы уже оттуда попасть в столицу княжества – Вадуц. «Зазор» между поездами всего три(!) минуты. Успею ли я со своим баулом перескочить с поезда на поезд? Проводник уверил: успею, поезда будут на одном перроне, а в случае накладок второй ждет прибытия первого.

Мы опоздали минут на десять. На противоположной стороне перрона ничего не было.Станционный служащий меланхолично ответил – поезд на Брегенц ушел, но если я хочу попасть в Вадуц, через три минуты туда отходит автобус. С рекордной скоростью проскакиваю подземный переход и влетаю в заветный автобус.

ХХХ

Границу Лихтенштейна охраняют швейцарцы – у них на это уния. Беглый выборочный осмотр паспортов и автобус въезжает на территорию одного из самых экзотичных государств Европы.

До сих пор я воздерживался от политико – географических характеристик, но Лихтенштейна без них не понять. По сути, княжество – чудом уцелевший реликт эпохи феодальной раздробленности. Официальный отсчет государственности с 1719 года. Крохотное альпийское княжество всегда было в зоне притяжения своих могучих соседей. По большей части, Германии, Австрии, Франции, сейчас Швейцарии. В стране размером 25 на 6 км. два политических региона, 11 автономий – коммун, диалект немецкого языка, конституционная монархия с парламентом и князем Гансом – Адамом Вторым. Население 31 тыс. человек.

От Фельдкирха до Вадуца сплошная конгломерация населенных пунктов. Население самой столицы – 5 тыс. В Вадуце функционируют девять банков, три театра, несколько музеев, две церкви, выходят три газеты. Армии в княжестве нет; полиция, наверное, есть, но я ее не видел.

ХХХ

Частная художественная коллекция княжеской семьи фактически является публичным музеем. Конечно, это не Лувр, но и не в каждом музее мира есть Рубенс и Рембрандт.

Княжеский замок довлеет над городом высоко на скале. До него ходит рейсовый автобус, но я стремлюсь все видеть в максимальном приближении и, высунув язык, карабкаюсь в гору.

Судя по домам, Вадуц выглядит городом миллионеров. 2-3-этажные усадьбы – поместья, не американские картонные, а из камня и дерева, изумительные по архитектуре и дизайну. Равно, старинные и современные. Ко многим домам примыкают виноградники под разноцветными защитными сетками от птиц – виноделие важный источник местного благосостояния.

Оказывается, чтобы сделать людей богатыми и счастливыми, вовсе не обязательно обладать шестой частью земной суши или территорией от океана до океана. Достаточно клочка земли, трудолюбия и здравого смысла с обеих сторон: народа и правителей.

ХХХ

По пути на станцию в автобус влетает группа школьников. По языку и внешности, похоже, боснийцы или албанцы. Подростки ведут себя нагло и развязно, кричат на весь автобус, устраивают в салоне сеанс борьбы.

Лихтенштейнцы делают вид, что ничего не замечают и, поджав губы, смотрят в окно. Гости с Балкан прибыли сюда всерьез и надолго и еще покажут хозяевам, где в Альпах находится кузькина мать.

ХХХ

Именно в Цюрихе истоки моих парижских приключений. Памятуя австрийский опыт, я решил доехать до Парижа как белый человек и взял в кассе цюрихского вокзала билет 1-го класса, в купе на два человека, точным номером вагона и даже места.

При входе в вагон отдаю билет проводнику. В моем купе сидит мужчина нормальной комплекции, но больше места нет, разве в обнимку с попутчиком. Впрочем, привередничать нечего: 12-й час ночи, через несколько минут по полкам, а утром будем в Париже. Стою в коридоре, подходит проводник, извиняется и просит предъявить билет. Я в недоумении, отдал его десять минут назад ему же.

Проводник показывает мою бумажку – по его словам, это не билет, а документ подтверждающий, что я зарезервировал в данном поезде данное купе и место. Объясняю проводнику: я дал ему то, что получил в кассе. Если это не билет, то почему здесь все, чему быть положено в билете: дата продажи, маршрут, номер поезда, вагона, места и даже цена – 82 евро. Предъявляю копию счета на ту же сумму из цюрихской кассы.

Проводник мне верит, но продолжает долдонить – ему нужен билет, иначе я незаконный пассажир. Положение усугубляется тем, что ночью мы должны пересечь границу с Францией. Я взвиваюсь – при чем здесь Франция! Видя мою непроходимую тупость, проводник начинает терять самообладание и зовет на помощь своего начальника. Сказка про белого бычка начинается сначала. К швейцарской команде подключается представитель французской стороны. Мои доводы и аргументы ничто перед главным – отсутствием билета.

Поняв, стену лбом не прошибешь и меня наверняка ссадят среди ночи на ближайшей станции, плачу вторично за проезд, кроя про себя швейцарско – французский бюрократический интернационал. Втискиваюсь в щель под потолком вагона и забываюсь тяжелым сном.

ХХХ

В Риге я договорился с директриссой одного турагентства подсоединиться к латвийской группе в Париже. До «стыковки» еще почти четыре дня, но решаю остановиться в том же отеле.

Мне повезло, гостиница от вокзала в пяти минутах ходьбы. Пытаюсь объяснить хозяину – арабу, что мне надо. Тот ни слова не понимает по-английски, мой французский бледная копия словарного запаса Ипполита Матвеича. Помощник хозяина в английском не сильнее босса. Решаю, чем мучить себя и этих турков, лучше ретироваться отсюда, тем более гостиница мне сразу не приглянулась: темная, старая, похожая больше на ночлежку.

Через полчаса в этом же районе селюсь в чистеньком, симпатичном пансионе и почти вдвое дешевле, чем у араба.

Принимаю душ и сходу рвусь в бой. Даже не верится, сбылась мечта всей жизни – я в Париже!

ХХХ

Две тысячи лет Париж был французским городом. Сегодня пятая часть жителей столицы иммигранты, в основном из стран Северной Африки. С учетом современной демографической тенденции через два – три поколения французы в Париже могут стать меньшинством.

ХХХ

В Риге мне на всякий случай дали адрес русского турагентства в Париже.Элегантная Наташа пытается пристроить меня к какой-нибудь группе, но я попал в «зазор» – одни экскурсии закончились, другие на подходе через несколько дней.

Наташа живет в Париже десять лет и откровенно признается: никак не может привыкнуть к французскому менталитету и на прощание произносит загадочную фразу: «Парижане недостойны своего города». Нечто похожее я слышал в Праге. Труженики турбизнеса почему-то недолюбливают своих земляков.

Оказываюсь предоставлен сам себе, но мне уже не привыкать. Бери схемы города и метро в зубы, и вперед!

Несмотря на кажущуюся простоту, парижское метро настоящий лабиринт. На стене черным по белому написано: станция «Буассье» – линия № 5. Следуешь указателю, садишься в поезд, твоей «Буассье» нет и в помине. Пассажиры либо не понимают тебя, либо отвечают по-французски, что одинаково по результату.

ХХХ

В Париже за тридцать! Глотаю пыль в парках Тюильри, Люксембургского сада и Версаля. Почему-то здесь гравийные дорожки и духота на них особенно ощутима, на траву и газоны вход воспрещен.

И все равно Париж прекрасен. Рига – карманный город, компактный и уютный; Прага – гимн готике; Вена – кружево барокко в оправе бидермайера и постмодернизма; Цюрих по-бюргерски тяжеловесен, Париж величав и мощен.

ХХХ

Как было условлено, спустя три дня я примкнул к рижской группе. После дороги ей дали час на туалет и душ, и без раскачки потащили по Парижу. Темп реактивный – на каждую достопримечательность 10-15 минут. За полдня группа побывала у Нотр-Дам, Ратуши, Бобура, Сорбонны, в Латинском квартале, совершила часовую прогулку по Сене…

Ужинаем на месте бывшего чрева Парижа в немыслимо дешевой для центра столовой самообслуживания. Две дамы из нашей группы устраивают у кассы небольшой скандальчик по поводу «обсчета». За столом оживленный обмен информацией, кто сколько заплатил за то или иное блюдо.

После ужина группа идет на Монмартр. Я там уже был и вторично не хочется , глядя на ночь и начинающийся дождь.

ХХХ

Дешево хорошо не бывает. В Риге я стонал от немыслимой дешевизны загранпутевок – недельная поездка в Париж за 230 баксов!

Но давайте заглянем дармовому коню в зубы. Почти двое суток в одну сторону и столько же в обратную с ночевками в автобусе. Об отеле я уже упоминал, лишь два дополнительных штришка. Одноместный номер только у руководителя группы – мрачная комнатенка размером чуть больше кровати; у остальных номера на двоих с одной(!) двуспальной постелью. Никаких оплаченных завтраков и обедов, осмотры главных достопримечательностей столицы внешние, без захода , где надо платить, и в бешеном темпе. За три дня надо успеть всюду, чтобы потом экскурсант с полным основанием и обоснованной гордостью мог рассказывать землякам: «Когда я был в Версале…».

В Европе я «одичал» и на следующее утро заявил руководителю: у меня поменялись планы и я ухожу в свободное плавание. Флегматичный Андрей пожал плечами – вольному воля – и принял информацию к сведению.

ХХХ

В Париже я «старожил» – почти пять дней – и из суммы впечатлений и наблюдений начинают созревать выводы.

Не в пример рижанам, парижские водители дисциплинированы, но с армадой мотоциклистов надо быть начеку.

Я говорил – и не отрекаюсь – литовки, пожалуй, из самых красивых в Европе. Но с одним нюансом – молодые литовки. Парижанки не столь эффектны, но хороши и элегантны во всех возрастах. На законодательницах мировой моды почти полное отсутствие косметики, редко кто в шортах; юбки, костюмы, обувь на каблуке. В Париже практически не увидишь полных людей, но курят почти все.

Париж не хочет говорить по-английски и у меня полный языковый дискомфорт. Парижане улыбчивостью и приветливостью не отличаются, они серьезны и строги, в том числе и в сфере обслуживания. За пустующий столик в бесчисленных открытых кафе просто так не присядешь даже на минутку – если ничего не закажешь, тебе открыто дадут понять: пшёл вон!

Несколько эпизодов парижского быта. Захожу в большой магазин электроники – в нужном отделе вижу искомые видеокассеты – продавщица в упор не видит единственного посетителя и минут пять болтает по телефону. На крупных станциях метро по 5-6 касс, в часы пик работают одна-две; на любой вопрос служащие метро делают взмах рукой наобум – лишь бы ты исчез с глаз долой. В гастрономе две кассирши считают выручку, третья чистит ногти, и лишь одна лениво борется с очередью. По кассовому аппарату гуляет жирный таракан. В знаменитых парижских бистро на стойках баров полупустые пепельницы, зато на полу горы пепла и окурков.

Сказать, что Париж дорогой город, ничего не сказать. Чашечка кофе 3-4 доллара, бокал пива – 5-8; скромный обед - 20-30. Делаю ценовую поправку на центр, но все равно дорого. Красивая жизнь осталась в Восточной Европе и в Париже я питаюсь в основном батонами – длинные булки с разнообразной начинкой дешевы и продаются на каждом углу.

ХХХ

Обокрасть приезжего могут в любом городе мира, почему Париж должен быть исключением? Сами туристы породили карманный бизнес, сами и расплачиваются – сколько их шастает по столице, разинув рты и карманы!

Меня обокрали классически просто. Очередной служивый метро послал меня наугад, в вагоне три добрых молодца стали рьяно помогать иностранцу разобраться в хитросплетениях местного сабвея. Пропажу я обнаружил моментально, но молодцев ветром сдуло. В кошельке былa скромная сумма наличности, второстепенные документы, билет туда - обратно на Лондон и, самое опасное, карточка с кредитной линией на семь тысяч.

Кое- как нахожу отделение полиции. Дежурный «ни бум – бум» по-английски, с помощью другого составляет протокол. Мне повезло в главном – загранпаспорт и основная сумма денег были отдельно, в фотосумке.

Чудом нахожу свой отель, звоню в США обрадовать жену и заодно заблокировать кредиткарту.

ХХХ

Наутро в памяти всплывает еще одна деталь – в бумажнике была квитанция с вокзальной камеры хранения. На квитке полная информация: название вокзала и номер ячейки. Как пить дать, за ночь воры не преминули этим воспользоваться. С одной стороны, я наконец избавляюсь от своего мучителя; с другой, меня жена съест за рижские кремы и конфеты.

На всякий случай иду на вокзал. У входа в камеру хранения пять служащих изнывают от безделья. Пытаюсь объяснить им ситуацию, бесполезно – меня отфутболивают к начальнику камеры. Тот ни черта не понимает по – английски и захлопывает перед моим носом окошечко в двери. На втором этаже нахожу кабинет начальника вокзала. Он будет через два часа, а пока составляю опись содержимого сумки и ее приметы. Хорошо, что я каким – то чудом запомнил номер ячейки.

Через два часа снова у начальника и все начинается сначала – он не может понять, зачем я у него и что мне надо. Наконец, в сопровождении целой комиссии спускаемся в камеру хранения, там мне подсовывают бланк заявления на французском – я готов выть от бессилия. Находят где-то девушку со сносным английским и после подписания «акта капитуляции» высокая комиссия вскрывает ячейку – мой баул в целости и сохранности. Я нарвался либо на глупых, либо очень осторожных жуликов.

По пути справляюсь в кассе, можно ли восстановить именной билет на Лондон или хотя бы получить компенсацию на основании полицейского акта о пропаже. Кассир тупо уставился в документ и твердо сказал : «нет». Впрочем, иного я и не ожидал.

ХХХ

Мне вылетать из Парижа через два дня и я решаю отвезти баул в аэропорт – все меньше проблем потом.

К парижскому метро вплотную примыкает сеть пригородных электричек и фактически они составляют одно целое. В подземке нет пандусов и мало эскалаторов. Матерясь и обливаясь потом, тащусь вверх-вниз в поисках нужного перехода; меня футболят по всем направлениям. Наконец, попадаю на нужную станцию. «Нормальный» билет на метро стоит чуть больше доллара, на точно такой же электричке восемь. По пути в аэропорт я подумал, идет облава на террористов – вагон блокировали девять мужчин и женщин в форме. Оказалось, рутинная проверка билетов.

На выходе из станции у турникета трепыхается незадачливый пассажир. Я уже стреляный воробей и знаю в чем дело. В парижской подземке иезуитская система – на одних станциях ты можешь выйти без использованного билета, на других можешь лбом стучать в стену, турникет тебя не выпустит. До тех пор, пока не подойдет служащий и не сдерет штраф.

ХХХ

У меня больше нет сил, я сыт Францией!.. Я хочу домой: к моим толстым, плюшевым, улыбчивым американцам.

ХХХ

После всех этих встрясок кладбище подходящее место, чтобы привести в порядок нервы. Для выпускников советских школ Пер – Лашез ассоциируется с коммунарами, на деле, это последнее пристанище многих выдающихся людей Франции.

По надгробиям можно изучать историю страны – от философа 12-го столетия Абелара до умершего пять лет назад знаменитого клоуна Заватты. Конечно, на Пер- Лашез идут ради иных имен. Здесь погребены Аполлинер, Бальзак, Барбюс, Элюар, Мюссе, Мольер, Пруст, Беллини, Бизе, Россини, Пуленк, Шопен, Коро, Домье, Делакруа, Модильяни, Писсаро, Каллас, Дункан, Монтан и Синьоре…

Кладбища настраивают на философскую волну. В Париже жили и живут не только воры, бюрократы и тупицы; где есть еще такой город в мире, давший цивилизации столько имен? На Пер – Лашез лишь малая толика . Вспомним других – Дюма, Наполеон, Роден, Клодель, Ришелье, Робеспьер, Вольтер, Руссо, Гюго, Экзюпери, де Голль, Пиаф… Великий город великих людей.

ХХХ